Неточные совпадения
Песня мешала уснуть, точно зубная боль, еще не очень сильная, но грозившая разыграться до мучительной. Самгин спустил ноги с нар, осторожно коснулся деревянного
пола и зашагал по
камере, ступая
на пальцы, как ходят по тонкому слою льда или по непрочной, гибкой дощечке через грязь.
Но… несмотря
на все это, бабушка разжаловала ее из камер-фрейлин в дворовые девки, потом обрекла
на черную работу, мыть посуду, белье,
полы и т. п.
Камера, в которой содержалась Маслова, была длинная комната, в 9 аршин длины и 7 ширины, с двумя окнами, выступающею облезлой печкой и нарами с рассохшимися досками, занимавшими две трети пространства. В середине, против двери, была темная икона с приклеенною к ней восковой свечкой и подвешенным под ней запыленным букетом иммортелек. За дверью налево было почерневшее место
пола,
на котором стояла вонючая кадка. Поверка только что прошла, и женщины уже были заперты
на ночь.
Уголовные теперь затихли, и большинство спало. Несмотря
на то, что люди в
камерах лежали и
на нарах, и под нарами и в проходах, они все не могли поместиться, и часть их лежала
на полу в коридоре, положив головы
на мешки и укрываясь сырыми халатами.
Пройдя сени и до тошноты вонючий коридор, в котором, к удивлению своему, они застали двух прямо
на пол мочащихся арестантов, смотритель, англичанин и Нехлюдов, провожаемые надзирателями, вошли в первую
камеру каторжных.
Тут же по
камере ходит поросенок и чавкает;
на полу осклизлая грязь, воняет клопами и чем-то кислым; от клопов, говорят, житья нет.
А потом, как это всегда бывает в сильные грозы, — наступила тяжелая, глубокая тишина; в
камере сухо запахло так, как пахнут два кремня, столкнувшиеся при сильном ударе, и вдруг ярко-голубая ослепительная молния, вместе со страшным раскатом грома, ворвалась в карцер сквозь железные решетки, и тотчас же зазвенели и задребезжали разбитые карцерные окна, падая
на глиняный
пол.
Условившись таким образом, они
на другой же день поехали в нанятой для большего шика камер-юнкером коляске к даме, дающей деньги под проценты, причем оказалось, что Максинька знал только, что эта дама живет
на Гороховом
поле в доме, бывшем госпожи Зудченко; но для сметливого камер-юнкера этого было достаточно.
Александр Семенович несколько осекся, побурчал еще что-то и впал в состояние изумления. Дело-то
на самом деле было странное. В первой
камере, которую зарядили раньше всех, два яйца, помещающиеся у самого основания луча, оказались взломанными. И одно из них даже откатилось в сторону. Скорлупа валялась
на асбестовом
полу, в луче.
В оранжерее горел яркий шар. Пришла и Дуня с горящим лицом и блистающими глазами. Александр Семенович нежно открыл контрольные стекла, и все стали поглядывать внутрь
камер.
На белом асбестовом
полу лежали правильными рядами испещренные пятнами ярко-красные яйца, в
камерах было беззвучно… а шар вверху в 15000 свечей тихо шипел…
— Так вот-с, пожалуйста, — перебил Персиков. — Вот дуговой шар. От него вы получаете путем передвижения окуляра, — Персиков щелкнул крышкой
камеры, похожей
на фотографический аппарат, — пучок, который вы можете собрать путем передвижения объективов, вот № 1… и зеркало № 2, — Персиков погасил луч, опять зажег его
на полу асбестовой
камеры, — а
на полу в луче можете разложить все, что вам нравится, и делать опыты. Чрезвычайно просто, не правда ли?
Весь день Александр Семенович хлопотал со своими помощниками, устанавливая
камеры в бывшем зимнем саду — оранжерее Шереметевых… К вечеру все было готово. Под стеклянным потолком загорелся белый матовый шар,
на кирпичах устанавливали
камеры, и механик, приехавший с
камерами, пощелкав и повертев блестящие винты, зажег
на асбестовом
полу в черных ящиках красный таинственный луч.
Но Янсон уже замолчал. И опять его посадили в ту
камеру, в которой он уже сидел месяц и к которой успел привыкнуть, как привыкал ко всему: к побоям, к водке, к унылому снежному
полю, усеянному круглыми бугорками, как кладбище. И теперь ему даже весело стало, когда он увидел свою кровать, свое окно с решеткой, и ему дали поесть — с утра он ничего не ел. Неприятно было только то, что произошло
на суде, но думать об этом он не мог, не умел. И смерти через повешение не представлял совсем.
В остальных
камерах, таких же, как наша, не было ничего, кроме тюфяка, брошенного
на пол, и живого существа, которое
на нем валялось…
Пришлось поэтому пуститься
на хитрости, и вот губернская архитектура кое-как приляпала к высоким
камерам новые потолки, значительно их понизившие и послужившие
полом для «малого верха».
Конвойные бросились в
камеру: послышался шум борьбы, что-то грузно повалилось
на пол.
Эта
камера не отличалась от других ничем, кроме своего назначения, да еще разве тем, что в ее дверях не было оконца, которое, впрочем, удовлетворительно заменялось широкими щелями. Заглянув в одну из этих щелей, я увидел двух человек, лежавших в двух концах
камеры, без тюфяков, прямо
на полу. Один был завернут в халат с головою и, казалось, спал. Другой, заложив руки за голову, мрачно смотрел в пространство. Рядом стояла нагоревшая сальная свечка.
После кинбурнской победы, оправившись от ран, он пишет: «Будь благочестива, благонравна, почитай свою матушку Софью Ивановну, или она тебе выдерет уши и посадит
на сухарики с водицей… У нас драки были сильнее, чем вы деретесь за волосы, а от пули дырочка, да подо мною лошади мордочку отстрелили, насилу часов через восемь отпустили с театра в
камеру… Как же весело
на Черном море,
на Лимане: везде поют лебеди, утки, кулики, по
полям жаворонки, синички, лисички, а в воде стерляди, осетры — пропасть».
Камера Савина, как и все другие
камеры, была семи аршин длины и четырех ширины, потолок и стены были выбелены, а
пол вымощен кирпичом. Небольшое окно с решеткой выходило
на тюремный двор, но в него не было ничего видно, так как стекла были матовые.
Аршин четырех ширины и шесть длины,
камера эта, освещавшаяся четырехугольным окном, находящимся от
пола на высоте трех аршин, была безукоризненной чистоты. Высота ее была три аршина.
Один раз в таком состоянии он решил лишить себя жизни. В
камере был душник,
на котором можно было утвердить веревку с петлею и, став
на койку, повеситься. Но не было веревки. Он стал разрывать простыню
на узкие полосы, но полос этих оказалось мало. Тогда он решил заморить себя голодом и не ел два дня, но
на третий день ослабел, и припадок галлюцинаций повторился с ним с особенной силой. Когда принесли ему пищу, он лежал
на полу без чувств, с открытыми глазами.
Помню, я даже бился головою о стены и часами лежал в беспамятстве
на каменном
полу камеры; и в течение некоторого времени, дойдя до отчаяния, отказывался от употребления пищи, пока настойчивые требования организма не победили моего упрямства.
А я сижу, гляжу в книгу и начинаю в уме перекоряться с господом: «Ну что же? думаю, ведь уж как я тебя просил, а ты вот ничего и не сделал!» И с этим встал, чтобы пойти воды напиться, а меня как что-то по самой середине
камеры хлоп по затылку и
на пол бросило…
Моя
камера находится
на высоте пятого этажа, и в решетчатое окно открывается прекрасный вид
на далекий город и часть пустынного
поля, уходящего направо; налево же, вне пределов моего зрения, продолжается предместье города и находится, как мне сказали, церковь с прилегающим к ней городским кладбищем. О существовании церкви и даже кладбища я знал, впрочем, и раньше по печальному перезвону колоколов, какого требует обычай при погребении умерших.